О том, что представляет собой современная Россия
В январе этого года житель предолимпийского Сочи Роман Петров, катаясь на лыжах в Красной Поляне, нашел айфон. Эта находка оказалась для него роковой – несмотря на то что он сам принес телефон в полицию, против Романа возбудили дело за кражу и посадили его в тюрьму.
Находясь в Адлерском СИЗО, Роман вел дневник. Страницы из этого дневника мы публикуем сегодня – они повергают в шок.
О судьбе Романа Петрова, жителя Сочи, который сел в тюрьму за то, что нашел мобильник, мы писали 15 марта в материале «От звонка до замка». С тех пор он, несмотря на всю абсурдность обвинения и тяжелую болезнь (бронхиальная астма), продолжал находиться под стражей на период следствия. А в мае произошло невероятное: на очередном рассмотрении о продлении срока предварительного ареста Романа отпустили под подписку о невыезде. Дело в том, что на заседание пришли потерпевшие и лично просили суд об этом, заверив, что никаких претензий к Петрову не имеют…
Судья просто развел руками, прокурор ушел в бешенстве… На самом деле потерпевшие – мальчик, потерявший мобильный телефон, и его мать – уже направляли письма в прокуратуру, в которых просили отпустить Романа и закрыть дело, говорили, что мобилу у них никто не крал… Несмотря на это, Петров, который сам же принес найденный аппарат в полицию, оставался в СИЗО почти пять месяцев, и лишь появление потерпевших в суде заставило изменить абсурдную меру пресечения.
Выйдя на волю, Роман передал в редакцию свой дневник. Читать эти страницы особенно страшно, когда понимаешь: на месте Петрова может оказаться любой…
23 января
"Зачем еще полиции меня искать… Только если телефон, который нашел в Поляне", – думал я набирая номер телефона опера.
– Алло, это Роман Петров. Мне передали, что вы меня искали. Это по поводу Айфона? Куда мне подъехать передать вам телефон?
– Не надо никуда ехать, мы сами. Где ты сейчас?
Стою на улице, жду. Минут через десять, подъезжает УАЗИК, в машине двое.
– Садись, поехали в отдел. Это быстро, объяснения дашь, обратно привезем.
Едем в Поляну, по дороге болтам, водитель в основном ерничает, второй живо интересуется сноубордом. Темнеет, время 17:30.
Приехали. КПП. Ого, как все серьезно. Заходим в вагончик. Много мужчин, гул голосов, как в автобусе. Аодитель садится за компьютер, говорит, ну как думаешь признаваться? Я не понимаю сначала в чем?? А он:
– Признаешься, домой пойдешь.
– Издеваетесь, что ли?! – улыбаюсь я.
Один из мужиков отвлекается от разговора о повышении зарплаты в полиции подходит. Орет сходу:
– Что?! Признаваться не хочешь?! Улыбаешься?! Умный, сука, да?! Выкладывай всё из карманов.
Выполняю. Заходит мужчина лет 50, моложавый:
Я говорю:
– Товарищ майор, что происходит. Я телефон нашел, сам принес?!
– Ага, «сам принес». Украл 6-го числа, а сегодня весь день за ним по Бытхе гонялись.
Офицер дает команду посадить меня в карцер.
Тут же пристегивают руки за спиной и вместе со стулом опрокинули на бок. Головой бахнулся об пол, поплыло всё. А потом меня пинали и били дубинками около шести часов, отвлекались покурить раза два-три. Как-то всегда думаешь, когда кино смотришь: вот если бы меня пытали. Наверное, сразу бы всё сказал…. Лежу, получаю и очень хочется сказать всё. Только думаю: вот черт, отобьют что-нибудь. И дышу, попадая в перерывы между ударами. Надеюсь, что скоро Сергей приедет с адвокатом. Я ему звонил до начала экзекуции, сообщил, что меня задержали. А еще дурацкие мысли лезут: как они, суки, не устают так долго? В спортзале, что ли тренируются?
Серж приехал около 23 часов. Я уже отстегнутый сидел, Яков рядом стоит, следователь Новикова читает объяснение мое, шансон слушаем (девять песен по кругу, почти шесть часов). Сереже в три минуты объяснили, что я уголовник и что показания его им не нужны. Адвокат не приехал, только на завтра договорились. А я и не могу ни слова сказать, дышу с трудом. Смотрю в пол, думаю: ну всё!
Около 2 часов ночи меня привезли в ИВС № 1 г. Адлера. На ногах я не стоял. Поэтому меня просто занесли и положили на пол.
Сквозь муть в голове я слышал, как ругаются менты изолятора с операми, которые меня привезли. Камень преткновения – мое состояние. Но вопрос довольно быстро решился. Дальше был обыск, изъятие. Деньги, естественно, никто записывать в опись не стал, потом в камеру. Это маленькая комнатка, на половину которой сцена, на ней спят люди вповалку. Меня бросили и закрыли толстенную металлическую дверь. Кто-то поднял меня и затащил на «сцену», накрыл одеялом. Потом кто-то долго стучали в «кормушку» и просили вызвать скорую. Конечно, никто никакую скорую не вызвал (мне потом разъяснили: это для того, чтобы не видели синяков и кровоподтеков).
24 января 2012 года
В 6 утра здесь начинает играть музыка. Я так и не смог уснуть – всё болит. Когда пришла ежедневная проверка – встать не смог (хотя все должны стоять). Парни опять спросили про скорую – в ответ лишь только смех.
Туалет здесь – дырка в полу, рядом раковина. Пописать кровью – меня держат, чтобы не упал. Есть не могу – язык прокушен, только пью понемногу. Ближе к вечеру пришел адвокат Минаев, зовут Виталик. Лет 30 с виду, круглый какой-то, печатка на руке, странная привычка причмокивать в разговоре. Стараюсь говорить внятно, объясняю, что били. Виталик предлагает два варианта: признать и идти под подписку или стоять на своем и сидеть. Я же ему объяснил, что телефон нашел, а не украл. Завтра должен быть суд по мере пресечения. Минаев говорит, возможно, отпустят до суда (какого нахрен суда?!?!) я жду и надеюсь. Напоследок: «Давай, держись!» Я потом понял, это здесь любимое слово по отношению к тем, кто сидит.
25 января 2012 года
Камера выглядит примерно так: решетка на окне, стекол нет, отопления нет, очень холодно, на стенах плесень, грибок, если стираешь белье, он сохнет неделями, а потом нужно стирать снова из-за дыма и грязи. Есть матрацы, которые нужно просить у ментов, но они говорят, что матрацев нет. Все покупают для себя сами заключенные: подушки, матрацы, простыни, одеяла. Кто не может сообщить на волю – его проблемы. Посуды, ложек тоже не хватает. Стиральный порошок, соль – под запретом. Побриться или попросить лекарства можно только во время проверки в 8 утра. Лекарства не выдаются, если у тебя нет разрешения, а разрешение выдает врач, а скорую не вызывают, всем пофигу. Если у тебя есть свои таблетки, они так же хранятся в коридоре у камеры, если у тебя лекарств нет, лежи и умирай, только если кто из соседей поможет у них иногда есть ацитилка или парацетамол.
Иду на суд. По выходу из камеры – наручники, идем по улице. Стыдно, люди смотрят, как ведут преступника. Женщины в коридоре суда смотрят испуганно и отходят в сторону. Дверь с надписью «Судья Сидоренко». Заходим. Все серьезны и сосредоточены. Прокурор со следователем рассказывают, как я воровал, как убегал и меня ловили. Судья – седоватый мужчина в хорошем костюме – сосредоточено перебирает бумаги опустил в голову, спрашивает у Минаева, есть ли возражения по поводу ходатайства прокурора об избрании меры пресечения – заключение под стражу.
У меня есть, я всё хочу рассказать, как было, это же ошибка! Адвокат говорит, что основанием для избрания меры пресечения является отсутствие у меня постоянного места жительства, а также работы – это не правда! У Петрова (это я) есть квартира в Сочи. Оформленная на супругу, вот свидетельство о праве собственности, – кладет на стол факсовую копию, – а также Роман Владимирович (это опять я) является индивидуальным предпринимателем, вот свидетельство. Ваша честь, – кладет копию на стол. – Мы просим время, 72 часа, чтобы дать возможность предоставить оригиналы документов, в том числе и факты, смягчающие обстоятельства: наличие двух несовершеннолетних детей на иждивении и заболевания – бронхиальной астмой.
Прокурор комментирует:
– Ваша честь, это подделки, прошу не принимать их во внимание!
Пауза. Судья смотрит на прокурора, тот качает головой, не стесняется совершенно. Судья отклоняет ходатайство и выносит постановление об аресте на 2 месяца – до 23 марта. Я в шоке. Ведут обратно, Адвокат говорит, что зайдет позже. А мне как-то все равно уже. Ложусь. Всё болит, гляжу на загаженный грибком потолок и тупею.